Он словом менял общество

Сергей Когогин

Выпускник физического факультета Казанского государственного университета. Кандидат экономических наук.

После окончания университета продолжил работу на Зеленодольском машиностроительном заводе, где прошел путь от инженера до директора. В 1994-1999 годах – глава администрации Зеленодольского района Татарстана. В 1999-2002 годах – заместитель премьер-министра, министр экономики и промышленности Татарстана.

С 1999 года – член совета директоров КАМАЗа. С 2002 года – генеральный директор КАМАЗа. С 2009 года – член совета директоров АВТОВАЗа. С 2004 года – депутат Государственного совета Татарстана.

Кавалер ордена Святого Даниила 2-й степени и ордена Дружбы. Заслуженный работник транспорта России.

Честно говоря, я даже не помню, когда мы познакомились с Александром Никитичем. У всегда было ощущение, что мы с ним тысячу лет знакомы. Мы иногда с ним шутили, что порядочных и неглупых людей друг к другу притягивает. Так и у нас произошло. Когда я работал в министерстве экономики, общаться стали часто. Появлялась какая-то новая идея, нередко садились вечером за стол и обсуждали пути решения, возможные последствия и, самое главное, способы ее эффективной реализации. Потому что во властных коридорах испокон веку слишком многое может утонуть.

Наше общение продолжалось и когда я перешел на КАМАЗ. Кстати, Александр Никитич еще до того, как я принял решение пойти на КамАЗ, был рьяным сторонником этой идеи. Считал, что это хороший вариант. Правда, я до сих пор не знаю, о ком он думал – о КАМАЗе или обо мне. Ну, а если серьезно: он понимал, что я долго в министерском кресле сидеть не могу и наступит период, когда это станет скучно. Я пришел на КАМАЗ и он со своей молодой командой встал рядом. И я всегда был уверен, что если мне нужно какую-то новую идею проработать по КАМАЗу – эта команда всегда рядом. И сегодня очень многие выходцы из «Диалог консалтинг» работают на КАМАЗе.

Основной вклад в работу КАМАЗа самого Таркаева был сделан еще до того, как я появился на КамАЗе. Я имею ввиду ту тяжелейшую работу по реструктуризации долгов, в которой мне, собственно, досталась только финишная часть. А все идеология решения долгового кризиса, поиск путей реализации были выработаны ранее, под руководством Равиля Муратова. Александр Никитич тогда возглавлял комитет по собственности КАМАЗА. занимался именно этой стратегией. Потом «Диалог консалтинг» активно участвовал в начатой уже при мне реорганизации системы сбыта и в построении системы сервисных сетей. Правда, меня они часто упрекали, что я слишком медленно иду по дороге реформы КАМАЗа.

Он торопился, торопился жить, торопился изменять мир к лучшему. Александр Никитич был очень тонкий интеллектуал, интеллигентный человек, с невероятным кругозором. С ним можно было решать широчайший ряд вопросов. Он легко доводил до чеканных и точных формул многие проблемы. Но он был слишком идеализирован для нашего реального мира. Потому что люди не поспевали за реформами, не так быстро менялись, как хотелось бы. Он часто очень категоричен. Это нормальная позиция эксперта, поскольку дело эксперта – оценивать ситуацию, давать рекомендации и строить прогнозы. А он был, прежде всего, великолепным экспертом.

К сожалению, не всегда реальная жизнь поспевает за хорошими идеями. Мы на КАМАЗе пришли к выводу, что нужно укрупнять бизнес автопрома, выводить компанию на более широкие пространства. Был проект присоединить ЗИЛ и сообща расширить нашу продуктовую линейку. Был даже протокол на эту тему, подписанный Лужковым. Интеграция давала хороший синергетический эффект по агрегатному производству. Налицо были все плюсы. Но ЗИЛ никогда не был «просто» автомобильной компанией, он всегда был «куском» Москвы, и при всей внешней поддержке дело уперлось в стену молчания чиновников. Потом ситуация изменилась, но время ушло, и сегодня это уже нам не интересно...

...Таркаев нашел себя и в парламентской работе. Мы с ним сидели за одним столом в парламенте. И когда у меня истекало терпение, появлялись срочные дела и я должен был уйти, Александр Никитич оставался на страже. Он всегда точно и беспристрастно давал анализ любому законопроекту, легко вылущивал из словесной шелухи суть и возможные следствия любого предложения. Но все же он – общественный деятель, а не политик. Потому что он честный человек. Длительное время честным людям в политике выдержать трудно, это почти исключено. Он и в парламент пришел не с целью политической карьеры, а как общественный деятель. И я знаю, почему он пошел в парламент, – он был серьезно обеспокоен наметившейся деградацией, сворачиванием реформ. Он раньше, чем другие почувствовал, что появился тренд в другую сторону. Парламент не мог принести ему каких-либо материальных доходов, это было исключено. Он как нельзя лучше понимал, что и политического веса ему парламент не добавит. Потому что его воспринимали именно таким, каким он был. Причем он воспринимался всеми, от президента республики до рядовых предпринимателей из глубинки. И как общественный деятель он словом своим менял общество, это несомненно.

...Сейчас, когда я вспоминаю о нем, – одна боль. Почему он ушел из жизни? Да, я был в курсе его проблем со здоровьем, даже помогал финансово. И когда надо было операцию делать, я ни минуты я не сомневался: «Да, все давай, делай». Но он ушел... И определенная пустота появилась, потому что в нашей жизни не так уж много таких светлых, ярких и просто нормальных людей...