Он не ждал ни от кого благодарностей

Ильдус Халиков

В 1965 году окончил Казанский электротехникум связи. Позже – Казанский университет по специальности «Радиофизика». Работал в казанском филиале Центрального научно-исследовательского технологического института. Затем стал генеральным директором информационно-вычислительного центра «Госкомсельхозтехника РТ». Под руководством Халикова центр превратился в государственное унитарное предприятие «Республиканский информационно-вычислительный центр Минсельхозпрода РТ».

Я познакомился с Александром Никитичем Таркаевым в Казанском электротехникуме связи в сентябре 1961 года. Впервые набиралась группа по специальности «Телевизионная техника и радиорелейная связь». Конкурс был сумасшедший – 14 человек на место.

Саша с первого курса проявлял себя как один из самых подготовленных, начитанных учащихся. Сразу после поступления всех учащихся отправили убирать картошку и коноплю, тогда она еще не относилась к наркотикам. Нас с Таркаевым разместили на проживание вместе в одном доме, и в течение почти месяца мы с ним делили «и стол, и кров».

Там мы познакомились со своим классным руководителем Александром Назаровичем Муравьевым, бывшим преподавателем Суворовского училища. Его «солдафонские замашки» первое время вызывали иронию. Но позже мы убедились, что это был очень умный, тонкий человек, и изменили свое мнение на диаметрально противоположное. За солдатской манерой говорить, вести урок, сидя на спинке парты с ногами на стуле, скрывался человек, способный процитировать наизусть почти всего «Евгения Онегина», сам пишущий неплохие стихи, человек, способный многое дать для жизни своим воспитанникам.

Александр Таркаев был среди тех, кто положительно относился к Муравьеву. Уже тогда он проявлял себя как человек способный разглядеть, почувствовать нутро собеседника. Пятнадцатилетний Таркаев мог определить свою позицию не по поведению толпы, а по своему внутреннему убеждению. Несмотря на то что Александр рос в обеспеченной, по тем временам, семье, он никогда не гнушался черновой работой. Начиная со второго курса, каждое лето уезжал на заработки, на заготовку продуктов, стройки. Его привлекала возможность самостоятельной, независимой жизни.

Первые курсы – время притирки, группировок. Нас было семеро, великолепная семерка… Сейчас в живых осталось только четверо. Вместе играли в баскетбол, волейбол, практически все свободное время проводя в спортзале.

Задатки лидера Таркаев демонстрировал уже тогда, всегда отстаивая свою точку зрения.

Во многом становлению самодостаточности Александра способствовали преподаватели техникума. Нас учили в основном люди зрелые, прошедшие войну, специалисты своего дела. Историк, отставной полковник, всегда позволял высказывать свое видение по истории. Был очень грамотный преподаватель радиотехники, говоривший, что «голова не мусорный ящик», и не нужно заучивать учебник наизусть. На его экзаменах мы могли пользоваться любым материалом, тем не менее, двоек было не меньше чем у других экзаменаторов. Он требовал понимания написанного и рассказанного. Наши преподаватели заставляли нас не просто хорошо учиться, а мыслить.

Конечно, мы не были пай-мальчиками. Знали себе цену и хотели выделиться. Позволяли себе, возможно, излишнюю самостоятельность. На уроках, которые нам не нравились, играли в шахматы. У одного из преподавателей была любимая фраза: идите – выйдите. Мы почти на каждом уроке распределяли, кто сегодня напросится на эту фразу. Вели себя демонстративно. Александр не чурался таких шалостей, но до хулиганства дело не доходило никогда.

…На физическом факультете Казанского университета мы учились уже на разных отделениях, но продолжали общаться как друзья по техникуму. Хотя из семерки на то время осталось только пятеро.

…В более взрослой жизни мы постоянно общались, сохранив дружбу и чувство ответственности, друг перед другом. В 1977 году Александр Таркаев стал заведующим лабораторией технических средств обучения КГУ. Я считаю, становление того, что принято называть информатикой, в университете заслугой Александра Никитича. Он вникал в работу досконально, читал иностранную литературу, плотно занялся изучением иностранного языка.

В то время в России культивировался достаточно поверхностный подход к вычислительной технике. Казалась легко разрешимой задача автоматизации управления производством посредством установки больших вычислительных машин. Таркаев рассматривал эти средства только как обучающие, мало приспособленные для решения производственных задач. И он оказался прав. Вложенные в то время в автоматизацию производства средства себя в значительной степени не оправдали. Не было специалистов, грамотных подходов. Шло всего лишь становление новой отрасли – информатизации.

Александр Никитич оказал мне поддержку при устройстве на работу в «Татсельхозтехнику», очень актуальную на тот момент моей жизни.

Когда в 1988 году Александр Никитич стал директором вычислительного центра при КГУ, а я был директором информационно-вычислительного центра «Госкомсельхозтехника РТ», мы очень плотно взаимодействовали. Александр Никитич с энтузиазмом переделывал отданную ему под вычислительный центр старую медицинскую клинику, лично продумывая систему кондиционирования, решая вопросы реконструкции здания.

Многогранность Таркаева удивляла. Кандидат наук по технической кибернетике прекрасно разбирался в вопросах строительства. Я в то время также занимался строительством дома для своих сотрудников. Мы интенсивно обменивались информацией, радуясь изредка возникавшим возможностям посидеть за бутылочкой коньяка, обсудить насущные проблемы.

В течение своей жизни Таркаев помог очень многим людям. Он всегда мог увидеть наилучшее для человека направление, и, при необходимости, помогал ему двигаться в этом направлении.

…Александр Никитич был по натуре русским человеком. Имея неоднократно возможность уехать из России, он предпочел сделать все, что было в его силах для своей родины. Таркаев искренне гордился своими крестьянскими корнями. Уехав за границу, он был бы там чужаком, а здесь он был востребован. Был востребован его жизненный настрой на то, чтобы что-то изменить.

Будучи членом коммунистической партии, Александр Никитич был настоящим коммунистом. Он вступал в компартию не для того, чтобы получить индульгенцию, стать руководителем, а для того, чтобы делать то, что может и насколько может. Его уход из коммунистов не был скандальным. Он понял, что идеологическая основа компартии себя изжила. Был, в некоторой степени, идеалистом, верил, что еще при нашем поколении можно создать демократическую Россию.

Я не разделял его убеждений. Мне всегда казалось, что Россия до демократии не доросла. Мы в шутку называли друг друга «коммунист» и «демократ». Нам нравилось дискутировать на эту тему. Таркаев не был догматиком.

И как бизнесмен он не был человеком, ставящим во главу угла только деньги и прибыль любой ценой. Планируя доходы, он всегда старался закладывать разумные размеры прибыли, исходя из опыта зарубежных фирм, не гнался за сиюминутными «дурными» деньгами. Реально смотрел на вещи. Говорил, что «для того чтобы бизнес нормально развивался, надо дать людям, работающим у тебя, нормально зарабатывать. Иначе больше двух лет не протянешь».

Александр Никитич при возможности помогал другим бизнесменам, старался сделать бизнес доступным для других и полезным для республики, как бы пафосно это сейчас ни звучало.

Таркаев очень переживал то, что многие его друзья, в том числе и я, не во всем разделяли его убеждения. Пытался переубедить. Но делал это крайне деликатно, ненавязчиво. Умел ладить с любой партией, слышать и воспринимать слова другого человека. Одновременно мог донести и отстоять свою позицию.

Таркаев ни от кого не ждал благодарностей за свою помощь и содействие. Просто жил по тем принципам, которые считал верными.