Вклад Востока

Вклад Ближнего и Дальнего Востока в превращение кризиса во всемирный различен по своему характеру, по-разному повлиял на Россию, но, тем не менее, аналогичен по содержанию. И там, и там надували пузыри, каждый свой и каждый по-своему, только лопнули они вместе, приумножая последствия мирового кризиса.

Говоря о Дальнем Востоке, я имею в виду почти исключительно Китай, поскольку размер его экономики перекрывает влияние всех других стран региона. Китай в своем развитии совершенно сознательно выбрал развитие через экспортное производство. В условиях гигантской численности населения путь через внутренний рынок потребовал бы от него колоссальных усилий и огромного времени на развитие покупательской способности полуторамиллиардного населения. Поэтому Китай сделал ставку на экспорт с развитием потребления почти исключительно в свободных экономических зонах.

Главным фактором конкурентоспособности и источником экономического роста стала относительно дешевая дисциплинированная и готовая на любые жертвы рабочая сила. Разделив народ на тех, кто уже живет в нормальных условиях (в свободных зонах) и всех остальных, руководство Китая, с одной стороны, сохранило колоссальный резервуар почти даровой рабочей силы в деревне, а с другой стороны, создала для него сильнейший стимул в виде возможности преодоления потенциального барьера и переселения в город.

Вторым фактором экономического роста стали масштабы китайской экономики и перспектива возникновения адекватного масштабу страны внутреннего рынка. Этот фактор способствовал колоссальному притоку иностранного капитала, который в период избытка денежного предложения вкладывался в Китай, даже и не получая отдачи, только бы застолбить будущий гигантский рынок. Я сам слышал признание президента компании FIAT, что их компания 10 лет не получает прибыли от СП в Китае, но не уходит из страны из страха отдать будущий рынок конкурентам.

Третьим фактором роста стало превращение ведущих западных стран из мировых заводов в мировые лаборатории и КБ, что потребовало вывода производства в страны с дешевым трудом и стабильным режимом. Китай подходил идеально.

Однако в результате бешеных темпов роста сама китайская экономика незадолго до кризиса стала показывать все признаки перегрева и надувания пузыря (см. пример с FIAT). Правительство начало даже слегка притормаживать экономику, и именно в этот момент «нажатия на тормоз» разразился кризис в Америке и Европе. Экспортно-ориентированные предприятия встали. В одной провинции Гуанчжоу разорилось несколько тысяч компаний, производивших детские игрушки. Вследствие неразвитости внутреннего рынка резко упал спрос на сырье (в том числе из России) и на оборудование из Европы. Китай втянулся в кризис и стал, в свою очередь, его генератором. Правда, гигантские резервы и социальная дисциплина, скорее всего, не только дадут ему возможность нормально пережить кризис, но и позволят приобрести технологии и лаборатории, необходимые для посткризисного рывка. Плохая новость для нас в том, что китайская экономика после кризиса станет значительно менее ресурсозависимой.

На Ближнем Востоке разворачивался другой сценарий. Высокие цены на нефть на протяжении почти 20 лет вызвали к жизни непомерные амбиции по отношению к уровню жизни и «национальному величию». Фантастически дорогие импортируемые проекты от строительства городов на воде для миллиардеров до кондиционирования открытого воздуха в городах-святынях, сочетались в странах Залива с полнейшим нежеланием трудиться на производстве и создавать производственные активы. Затраты для престижа усугубились попытками играть более существенную политическую роль в мире, в частности, финансировать ваххабитское движение – официальную идеологию Саудовской Аравии. В результате Саудиты – хозяева самых больших и рентабельных запасов нефти, по сравнению с которыми Россия просто мелочь, оказались в состоянии хронического дефицита бюджета. Этот дефицит плюс наличие инструментов ОПЕК привел не к разумной стабилизации цен на нефть на вполне достаточном уровне 70–80 долларов за баррель, с которым вполне могла согласиться мировая экономика, а к стремлению помочь спекулянтам разогреть нефтяной рынок и снять сливки для очередных бюджетных «расходов для гордости».

Спад экономики у основных потребителей, который совпал со списанием дутого капитала во всем мире и снижением интереса к нефти как объекту временного размещения излишней ликвидности, привел не просто к падению, а к обвалу цен на нефть.

Причем странная вещь – несмотря на оглушительность обвала, абсолютное значение цен на нефть, особенно с учетом роста стоимости доллара, получаемых экономиками стран, осталось вполне приличным. Раньше этих денег вполне хватало, но по причинам, которые я указал выше, теперь не хватает. Попытки поднять цену с помощью ограничения добычи пока цели не достигают, частично потому, что производители смотрят друг на друга, пытаясь занять под шумок чужую квоту, и не сокращают реально добычу. А частично потому, что развитые страны в значительной степени уменьшили свою чувствительность к поставкам нефти. Что особенно важно – прошел шок Чернобыля и все страны, в первую очередь Китай, начали быстрыми темпами наращивать производство на АЭС.

В итоге нефть, конечно, вырастет в цене, она по-прежнему ценнейшее химическое сырье, но добыча также подорожает, так что сверхдоходы у нефтяных стран изымут через цены на оборудование. Что касается будущего, то через 30 лет главной нефтяной державой станет уже не Саудовская Аравия, а Канада.

Для нас рост цен в близкой перспективе означает восстановление сырьевой экономики с отсрочкой и усугублением экономического краха. Рост после паузы может дать возможность подпитать структурную перестройку.